Вдохнуть свежий воздух, раздвинуть лёгкими рёбра - до боли, до ноющих костей, до кашля. Вдохнуть воздух, поймав тот запах, что бывает лишь с утренней росой - чистота пробуждающегося мира. Он проводит худыми пальцами по пожухлой траве, падая на колени, утыкаясь лбом в землю, закрывая глаза и жадно хватая каждый звук, каждое дуновение ветра.
Он слаб, так слаб, что единственное желание - лечь в эту осеннюю траву, словно в баюкающую колыбель, лечь и забыть всё, что было, не думать о том, что будет.
- Эй, парень! - звуки чужого голоса сводят с ума. Это похоже на сексуальное возбуждение, усиленное стократ. Он хочет крикнуть, чтобы голос не смолкал, чтобы с ним говорили и говорили, но из полусомкнутых пересохших обкусанных губ раздаются лишь нечленораздельные стоны.
- Тебе нужен врач, - незнакомец не подходит близко и только сейчас Геллерт думает о том, что и сам не знает, как выглядит. Какое у него лицо? Какое тело? Лишь руки, эти костлявые руки, впивающиеся во влажную землю, вгоняющие её под длинные ломкие, неровные ногти.
- Прочь, - он скалит зубы, так и не поднимая головы, чувствует на себе пристальный непонимающим взгляд и злится. Вспышка гнева накатывает так внезапно, что даже сам Гриндевальд не может осознать её. Маггла отшвыривает назад, он падает навзничь, теряя сознание, ударившись о поваленное дерево.

В тюрьме не было голосов. Лишь только его собственный, твердящий о том, что придёт его время. В тюрьме не было света, ни одного окна. Первые солнечные лучи вызывают нестерпимую боль, до жгучих солёных слёз. Он снова жмурится, но не прячет больше лицо в траве - поднимает голову и гордо противостоит солнцу, упиваясь своей болью и беспомощностью в попытке выиграть заведомо неравный бой с природой.

Только спустя четверть часа ему удаётся привыкнуть и открыть глаза. Ещё через несколько секунд он неловко и медленно поднимается на ноги. Слабые мышцы верны своему хозяину ровно до того момента, как он делает первый шаг. И снова падение, неудача, боль, попытки подняться. Он стискивает зубы и рычит, преодолевая себя раз за разом, не останавливаясь и не бросая, упрямо добиваясь своего. И наградой ему служат несмелые шаги. Трава шелестит и покорно склоняется под его босыми ступнями. Только сейчас он понимает, что на исхудавшем теле нет ни лоскута одежды. Только сейчас чувствует, что ветер пробирается под кожу, сводя ломкие кости до ноющей боли.

Он не знает, какой сейчас год. Не знает ни ситуации в мире, ни своего местоположения. Оглядывается и не замечает абсолютно ничего знакомого. Рукой убирает длинные спутанные светлые волосы, нависшие на лицо, откидывает их назад.
Он только что покинул место, в котором скрывался то всех столько лет. И сейчас ему как никогда была необходима поддержка и помощь. Но он не был один. Геллерта не покидало ощущение, что на него кто-то пристально смотрит, оставаясь невидимым для самого мага. Он не мог оказаться здесь случайно. Не мог так просто выйти из Нурменгарда и трансгрессировать чёрт знает куда без волшебной палочки. Это всё подстроено - но кем?
- Покажись, - шипит он, облизывая обветренные губы, и непроизвольно сжимает пальцы в кулаки.