Рабочие часы, проведенные в пустую за прилавком аптеки тянулись невозможно долго. Скука обуревала, пора ждала лень и желание хорошо выспаться, и даже блокнот с записями, в котором Генрих неторопливо выводил буквы, уже не мог удержать внимание молодого человека. Он то и дело отвлекался на причудливые переливы зелий в стеклянных флакончиках, расставленных на полках, или его мысли о высоком и великом прерывались вещами более праздными и насущными. Например вопросом, где найти денег на новые ингредиенты на экспериментальное зелье или на книгу по маггловской генетике. Где найти денег на завтрашний обед? Или чем платить за комнату, ведь скоро конец месяца? А еще все-таки было бы хорошо раздобыть образец чужой крови, потому что без системы не выстроить теорию, а систему не выявить изучая только себя. Но не на один из этих вопросов Генрих ответов не находил, поэтому молодой человек очень не любил свой внутренний голос, напоминающий о том, что мир существует и за стенами этой аптеки и его комнаты. Что можно пытаться что-то делать и менять свою жизнь. Что нужно просто жить, а не сидеть на одном месте, пялясь на склянки с чужими зельями, которые обратятся в чужие деньги, не выводить только себе понятные иероглифы, которые никогда не станут достоянием общественности, даже если результат был бы крайне полез этому самому обществу, и не ждать характерного стука в дверь, который скажет работнику лавки больше, чем ее хозяину, которого благо сегодня не было на месте. Благо же по тому, что характерный стук все де прозвучал и после секундной заминки, в лавку вошла бледная и зажатая девушка.
Ее внешний вид не мало удивил мужчину, который тут же отложил свои записи и, не говоря не слова, провел свою гостью в рабочие помещения, где готовились снадобья для продажи, а так же где Генрих принимал своих клиентов. Его посетительница была на редкость добротно одета, чистоплотна и скромна, или даже скорее испуганна. Впрочем, как выяснилось чуть позже, девушка находилась в отчаяние и, рассказывая свои последние сутки, не могла сдержать слез. Для клиентов, которых обычно принимал Генрих ситуация у нее была не стандартная, но вот примененные к ней заклинания являлись вполне обычными для практики молодого человека. Ведь совершенно не важно для применения заживляющих мазей, кто нанес тебе удары магическим хлыстом аврор, нечестный на руку волшебник в Лютном или же ревнивый муж, как было в сегодняшнем случае. Единственное, что покоробило внутреннее мироощущение Генриха, это упоминание девушки, что ее не приняли в Мунго, "потому что все оказались заняты более важными пациентами, а терпеть сил больше нет". Элитарный мир, в котором элита совсем зажралась, хотя и думает, что ее угнетают такие, как эта несчастная ведьмочка из маггловской семьи. Впрочем, неприятное ощущение от прогнившего мира длилось меньше секунды. Генриху было плевать на политику, но не плевать на свою пациентку, которой он предложил снять верх одежды и выпить успокающего отвара, чего он в своим клинтам позволял не часто. А после молодой человек перешел осмотру рубцов, которые оставил ревнивый муж на молодом теле свой супруги. Раны были глубокие, было очевидно, что их наносили с яростью и бездумно, да к тому же не очень умело, авроры, например, работали совсем не так, и это, конечно, осложняло случай. Молодой человек присел, достал свою палочку и принялся обрабатывать заклинанием "вулнера санентус" каждую рану отдельно, желая достичь максимального результата, чтобы после использовать не очень жгучую мазь. Работы шла кропотливая, волшебник был сосредоточен, и совершенно потерян для внешнего мира.

Заклинание было простое, но действовало безотказно. Рубцы не заживали окончательно, кожа не становилась чистой, но вместо кровавого месива, покрытого коркой появлялись затягивающиеся шрамы. Генрих надеялся, что со временем не останется и их. Он кропотливо проходился заклинанием по каждой ране, иногда возвращаясь обратно, если ему не нравился эффект, если ему казалось, что заклинание подействовало слишком слабо или не слишком "ровно", потому что девушка то и дело вздрагивала, приподнимая свои маленькие плечики, что, естественно, не способствовало качественной работе недоколдомедика. В какой-то момент Генрих поймал себя на мысли, что ей даже повезло, что ее не приняли бы в Мунго. Магглорожденная - кто бы с ней там стал возиться? Им вполне могло бы показаться, что достаточно одного заклинания для всей спины и маленькой баночки мази для самостоятельного лечения. Нет, недостаточно. Слишком не аккуратен и не опытен в заклинании магической плети был ее супруг. Раны затягивались медленно, явно не желая поддаваться лечению. Авроры работают не так, и от того недопожирателей лечить  удобнее, проще, да и заплатить они обычно, хотя тоже всякое бывает, в состоянии больше чем она. Она, скорее всего, даст сиклей ровно под расчёт. Что же, всяко лучше чем ничего.
Дверь в подсобное помещение открылась резко и с шумом. Девушка вздрогнула, подняла верх платья и зашмыгала носом. Генрих, не следя за внешним миром и не ожидая, что кто-то их прервет, быстрым движением опустил палочку, чтобы не навредить случайно клиентке и встал, выходя из-за девушки. Нет, молодой человек не был собран и спокоен, его сердце бешено стучало, а руки от нервов слишком крепко сжимали волшебную палочку. А когда юноша узнал мужчину, который их так бесцеремонно прервал, то волнение, граничащее со страхом, отразилось и в глазах Генриха. Нотт. Глава больницы святого Мунго. Чистокровный волшебный. Возможно, Пожиратель. Генрих смотрел прямо на него и молчал. В голове крутилась одна мысль "у него отберут палочку". Нельзя практиковать колдомедицину вне стен Мунго. Нельзя без лицензии Мугно заниматься частной практикой, особенно за деньги. Конечно, у Генриха не было лицензии, его никто бы не допустил даже до сдачи экзамена, с такими-то результатами ЖАБА. Главе Мугно вряд ли понравится, что кто-то отбирает даже крохотную часть монополии Мунго на услуги целительства. У него отберут палочку. Зато сколько проблем сразу решится! Шутка как-то не удалась.
- То, что не смогли сделать в Мунго, - с вызовом ответил молодой человек, хотя спокойствия в его голосе не было. Впрочем, если он уже потерял все то немногое, что у него было, то можно хотя бы высказаться. Поди станет хотя бы морально легче. Конечно, нет.
Генрих нервно поджал губы, прокрутил в руках волшебную палочку, и вернулся обратно к девушке, которая кажется дрожала и за себя, и за своего "помощника". Молодой человек попробовал продолжить работу, но когда пациент в таком состоянии это невозможно. Уже недовольный взгляд недоцелителя уперся в Нотта. Ладно он, типа нарушает закон, но ей же нужна помощь. Она не смогла получить ее в Мунго, у нее нет денег на частного целителя, так что хотя бы так... Но нет! И тут надо было влезть.  Генрих подошел к одному из шкафчиков, висящих на стене, открыл его, достал несколько препаратов, а после и доску, которая закрывала потайное отделение. Там Генрих хранил свои зелья. Перебрав несколько колбочек молодой человек нашел нужную и прежде чем развести в воде дозу, его взгляд снова задержался на Нотте.
- Вы ее пугаете. А она этого не заслужила и уже натерпелась от Ваших коллег. Она пришла со словами, что не может больше терпеть, что ей больно. Если Вы верите хотя бы немного, что в Мугно занимаются помощью, дайте нам закончить,- Генрих наполнил стакан, стоящий рядом, водой, добавил в него несколько капель успокающего зелья и передал девушке. - До дна,- а потом снова обратился к мистеру Нотту. -  А после я отвечу на Ваши вопросы, продам Вам то, за чем Вы пришли, и буду готов к последствиям. - Нет, в этих словах не было ни капли благородства. Только профессиональная этика, и желание сохранить свой нелегальный источник дохода. Ей сюда кто-то посоветовал прийти, ей кто-то сказал код. Она передаст этому кому-то сегодняшнюю историю. Расскажет, что Генрих взял все на себя, что она была только неприкосновенным "пациентом", а для многих клиентов Генриха важна именно безопасность и конфиденциальность. Это всего лишь слабая попытка сохранить "то немногое", что может в секунду у молодого человека отобрать мистер Нотт.
Но зелье уже начинало действовать, девушка перестала дрожать, и Генрих снова обратился к ее спине. Его самого внутренне колотило. Он боялся за себя и свое будущее. Но работе это не мешало. Первое же неверабальное "вулнера санентус" вновь окунула молодого человека в магию и работу, ставя тонкую, в этот раз прозрачную перегородку от реальности.

Отредактировано Heinrich Poole (2017-10-22 13:36:11)

На какое-то время исчезло все. Выпала из внимания фигура незваного гостя, которая не принесет молодому недоколдомедику ничего хорошего. Декорации подсобного помещения, которые никак не подходили для сложных операций, а ведь Генрих работал здесь и с более запущенными случаями, пару раз удерживая пациента в течение долгих минут на границе жизни и смерти. Неудобно. Не стерильно. Не приспособлено. Даже лавка, на которой сейчас сидела девушка, была от куда то притащена Генрихом специально для его противозаконной деятельности. Но все эти, и многие другие факторы, исчезали из вида молодого человека, когда он сталкивался с проблемой по своему профилю. Генрих не умеет организовывать свою жизнь. Не умеет находить связи и поддерживать контакты. Не умеет зарабатывать и обустраивать свою жизнь. Но Генрих умеет работать. Умеет лечить людей, их раны гноящие и кровоточащие. Умеет варить зелья, снимающие жар, восстанавливающее состав крови, сращивающие кости. И ему ничего не надо кроме возможности работать, ставить свои эксперименты, пусть даже на самом себе, и иногда немного есть и спать, как и любому другому живому человеку. Поэтому мысли о потери палочки ужасали, не просто пугали и вводили в отчаяние, а именно ужасали. Пул не представлял своей жизни без колдомедицины, и вот как раз в силах мистера Нотта было устроить так, чтобы недоцелитель больше не произнес не одного заклинания. Это как потерять самого себя. Даже не часть себя, а всего себя. Генрих больше ничего не знает. Больше ничего не умеет. Больше ничего не любит, да и никого тоже.
Прозрачная перегородка рассыпалась, острыми осколками осознания впиваясь в кожу, и молодому человеку пришлось возвращаться в реальность. Надо не забывать держать лицо. Надо вести себя профессионально. А руки начинают предательски дрожать. Впрочем... Голос мистера Нотта прозвучал слишком громко и жестко, Генрих поднялся на ноги и уперся своим воспаленным, возмущенным и нервным взглядом в фигуру чистокровного волшебника.
- Отдавайте распоряжения в Мунго, мистер Нотт. Если там одного заклинания достаточно, то я предпочитаю не останавливаться на полпути. - Молодой человек вновь подошел к потайному шкафчику, достал от туда небольшую баночек с мазью, и вернулся к девушке. Мазь успокаивала кожу, обеззараживала и способствовала заживлению. Через несколько дней ее спина вновь станет чистой, будто ничего не было, пожалуй, только один шрам от самого глубокого и неумелого удара розовым пятном будет напоминать ей об этом инциденте. - Эта мой состав. Аналогов я не знаю. Прекрасно справляется с тем, что невозможно убрать заклинанием. Через несколько дней, практически ничего не останется. Я закончил,- Генрих уже окончательно поднялся на ноги, передал баночку в руки заторопившейся девушки, и вышел из-за кушетки, скрестив руки на груди. - Она должна мне и за лечение, и за успокаивающее зелье, и за мазь - я не занимаюсь благотворительностью.
А потом настала очередь Генриха слушать. Напряженно, нервно, следя взглядом за передвижениями Нотта по подсобному помещению. Пул злился, раздражался и балансировал на грани здравомыслия. Обычная нервозность от периодического употребления различных маггловских наркотических веществ усиливалась и держать себя в руках было сложно. Поэтому закрытая поза. Поэтому тяжелый взгляд. И один раз Генрих даже не сдержался.
- Предпочел?- недобро и как то обреченно усмехнулся Пул,- меня не позвали даже на вступительный. Разве я мог что-то "предпочесть"?- его недооценили, его не заметили. Несколько лет назад ему предпочли бездарных зубрил или богатеньких ребят, скорее всего из потомственных семей, которые могли заплатить. У Генрихха не было покровителя, за него некому было поговорить. Он был "один из" и формально проигрывал многим, проигрывал по бумагам... Если бы его тогда позвали на экзамен, если бы дали показать, что он может в колдомедицине, то сейчас бы, возможно, он бы не жил рядом с Лютным и не лечил оборотней, мелких слуг темного лорда и отчаявшихся девушек в подвале не его аптеки. Предпочел! Как все легко, когда ты Нотт. Как легко думать, что все зависит только от тебя самого, когда ты Нотт.
- Вплоть до лишения палочки, я знаю,- сам озвучил свой самый страшный приговор Генрих и его голос дрогнул. Это была бы не трагедия. Это был бы конец. - Меня не пригласили на вступительный экзамен в Мунго, когда я подавал документы. У меня не очень результаты ЖАБА. "Слабо" по заклинаниям. Почему-то считается, что с такими результатами я не могу сотворить не одного заклинания,- да, Генрих огрызался. Пытался язвить и быть чуть агрессивным. Он не боится мистера Нотта. Он боится будущего, которое мистер Нотт может ему устроить. - Мне всегда казалось, что я готов к такому исходу. Морально. Не Вы так, кто то еще. Работодатель. Пациент. Да, Вы правы, именно такие волшебники и не только ко мне приходят. Эта девочка магглорожденная, она безобидна и заплатила бы. Бывают оборотни, которые не всегда понимаю, что мне тоже нужно выживать. Бывают Его слуги, которые не бояться показать Метку, лишь бы не отдавать пару сиклей. Мое будущее в любом случае весьма и весьма печально, мистер Нотт. Вы только его приблизите. И не бойтесь. Уверен, я не первый "маленький человек", который не вовремя попался на Ваши глаза,- Генрих еще раз усмехнулся и наполнил для себя водой стакан, из которого пила девушка. Несколько глотков, потому что в горле пересохло, слишком сложно быть "безразличным", когда есть возможность завтра оказаться живым, но вне жизни.